п о
с л е д а м
ц а р е в н ы -
л я г у ш к и
Верблюды идут на Восток
(продолжение размышлений о странной судьбе поэзии хайку в России)
Итак, "Лягушатнику" год. Для геологии период небольшой, но для Сети - вполне солидный. Не буду разбрасывать похвалы, дел еще много, но вот одну забавную штуку замечу. За этот год я наблюдала множество дискуссий о том, что возможно в Интернете и невозможно в реальности. Обсуждалась и до сих пор обсуждается сетевая литература, особенно те вещи, которые невозможно делать на бумаге. При этом все почему-то представляют себе какие-то мультики, интерактивные театры и прочие сложные прибамбасы. А между тем "Лягушатник", при всей его простоте и архаичности тем, оказался именно Сетевым Проектом: ведь бумажных журналов поэзии хайку в России не существует и не предвидится.
Ну, с Сетью разобрались, вернемся же к медленной русской реальности, в которой я уже пыталась отыскивать следы японской поэзии. Теперь продолжу, и начну с высокого - с политики и высоколобых журналов. Первый номер "Пушкина" просвещает нас в вопросах "Лирики власти". Оказывается, стихи русских политиков - ключ к пониманию... в общем, чего-то там к пониманию, неважно, просто хорошо поиздевались ребята, в духе американских наездов на личную жизнь бедняги Клинтона. Из "Пушкина" мы узнаем, что Ельцин, оказывается, тяготеет к корейской поэзии, а Лебедю больше по душе наше, японское:
В голом поле
На потресканной земле,
Я, не отирая влажных глаз,
С малышом-бурундучком
Играю.
Правда, "Пушкин" не пишет, что лебедевский бурундучок - это лишь страшно мутировавший крабик Такубоку. Ну так это ж и ежу понятно - редкий русский политик допишет до середины танки, не содрав чего-нибудь из классики. Однако общая ориентация на Восток очень даже радует. Заметьте - в статье нет ни одного лимерика или частушки. Нет, тут только восточная мудрость, ведь именно мудрость нужна политикам, ну а где ее еще брать, как не на Востоке? Вы где-нибудь слышали выражение "западная мудрость"? Ну нет, и это бывает конечно, так ведь и "Советское Шампанское" бывает.
От политиков резонно перейти к тем, кто их ненавидит. "При любой системе я анархист" - что-то вроде этого пел когда-то гражданский оборонщик Егор Летов, известный борец против всяческого пластмассового мира и экспериментов на русском поле. Но вот система затрещала, хаос какой-то попер - против чего же теперь выступать, какие фрукты воспевать? То ли к лимоновцам примкнуть, то и к яблятам? Запутался Егор, замолчал, да призадумался. И написал, как ни странно, чудесную хайку. Она помещена в сборнике "Русское поле экспериментов", причем по дате получается, что это последнее стихотворение из тех, что в книге:
Небо цвета мяса
Когда ты споткнулся
О мертвую мышь.
Теперь скакнем от русской политизированной музыки - к русской художественной литературе, где наблюдается не меньший разброд и шатания. Западное искусство совсем ошизело от разрыва между образом и реальностью и, наподобие пьяного рыцаря, хватается теперь за все подряд, чтобы не упасть. Крепко сколоченный антиквариат древних культур тут особенно в цене. Наша, еще более пьяная, культура хватается и за Запад, и за все то, за что хватается Запад. Кто же этот русский Ауробиндо, этот московский Кастанеда, переписавший все тайную изотерику древности на родной язык картошки и самогона? Вы уже догадались - да, я говорю о Викторе Пелевине. В его "Чапаеве и Пустоте" один из героев неожиданно начал ощущать себя японцем, и даже высказываемые им случайные фразы оказываются танками (правда, на один слог длиннее - как всякий популяризатор и профанизатор, Пелевин имеет право ошибиться на "плюс-минус трамвайная остановка"):
- Не знаю даже, что сказать, - сказал он извиняющимся тоном. - Я не пишу стихов и не люблю их. Да и к чему слова, когда на небе звезды? - О, - воскликнул Кавабата, - великолепно! Великолепно! Как вы правы! Всего тридцать два слога, но стоят целой книги!
Кроме шуток, за такой синтез синто и совка стоило бы и Букера дать, ребята! Думаете, так просто это сделать? Вот смотрите: есть такое известное трехстишие Басе, про лягушку, прыгнувшую в пруд. Слышали-то о ней все, но все ли понимают? А вот и нет! Знаете ли вы, что лягушки у японцев - этот как соловьи у нас: и те и другие славятся своим пением. А теперь взгляните, что делает лягушка Басе: она берет и прыгает в пруд без лишнего выпендрежа и песен! Вот в чем тонкость, но ясно ли это русскому "любителю восточных сладостей", у которого лягушки ассоциируются лишь с заколдованными царевнами и французской кухней? Нет, не ясно - и русские переводы хайку еще ждут своего Пелевина, который смело заменит эту загадочно булькающую в пруду лягушку на такого близкого и понятного, хотя и молчаливого соловья, упорхнувшего в кусты и наломавшего там дров.
Но что мы все о чужом - хватит этих литературных нуворишей! Настоящие русские литераторы растут от своей сохи, и крепка еще соха русской литературы! Создатели сайта "Вавилон" уже не раз заявляли, что именно у них собираются настоящие, профессиональные литераторы, а не какие-то там сетевые дилетанты, оторванные от корней. Вот что нашли мы в новостях профессионально подкованного "Вавилона", в сообщении о "VII Фестивале свободного стиха":
"В традиционной форме миниатюры, балансирующей между созерцательностью и сентенциозностью, наиболее яркие работы представил лауреат предыдущего фестиваля Евгений Понтюхов из Орловской области, чьи деревенские темы и мотивы неожиданно перекликаются с классическими хокку и танка"
Правда, употребление термина "хокку" по-прежнему настораживает. В "Лягушатнике" уже писали о разнице хокку и хайку. Да и из других источников можно узнать, что в XIX веке мастер Масаока Сики ввел в широкое использование термин "хайку" и этим формально закрепил уже давно возникшее различие между искусством "отдельных строф" (хайку) и искусством "начальных строф ренги" (хокку). Но все это можно узнать, если действительно интересуешься японской поэзией. А если просто так, "па-алистал... па-ачитал...", то это уровень не знатока литературы, а простого массового читателя. Ведь не совсем подходящий термин "хокку" закрепился в нашей литературе именно из-за того, что русским читателям известны лишь переводы Басе, Иссы и Бусона, то есть только то, что было до XIX века. Так что если какой-то русский поэт помечает свои стихи как "сборник хокку", это скорее всего означает: "единственное, что я знаю о японских трехстишиях, я почерпнул из переводов В.Марковой, выполненных в шестидесятых годах и упорно переиздававшихся с тех пор не менее 5 раз."
От древних переводов древних стиший - к свежей культурной жизни. В прошедшем году интерес к Японии был изрядно подогрет Олимпиадой. "Японские" стихи стали попадаться даже в бульварных газетках. Большинство их них, конечно, обсасывало спортивные темы. Не прошли мимо этого попсового топика и известные авторы, такие как звезда ФИДО Леонид Каганов:
ЯПОНСКИЕ СПОРТИВНЫЕ ХАЙКИ
Семь самураев все утро играют в хоккей с м*чом на траве,
Вот уже нету травы, меч затупился.
Скоро ничья.
(и т.д. и т.п.)
Так что, как видите, всюду просочились эти мелкие агенты японской литературы, включая даже политику и спорт. Как утверждают некоторые, "тема может быть любой - от любви до марксизма-онанизма". Появляются даже люди, отстаивающие исконно-русское произношение слова "суши". Но под конец - все-таки еще чуть-чуть о самом искусстве. А из всех искусств, хороших и разных, нам, хайколюбам, ближе всего живопись. В своей статье "Умом российским не понять" я уже упоминала поэта и художника (а скорее, художника и поэта) Геннадия Устюгова. Тогда разговор был про книжку "Улитка на берегу", в которой, честно сказать, я нашла лишь пару интересных хайку - остальные показались мне какими-то чересчур примитивными, даже детскими в худшем смысле. Но вот недавно я разыскала в сети страничку об Устюгове, посмотрела его рисунки... и надо сказать, все-таки прониклась этим примитивизмом. Вроде глуповатые такие стишки - но что-то есть в них хорошее, наше, особенно если смотреть их вместе с рисунками. Нет-нет да и промелькнет дух настоящей, простой и одновременно глубокой хайку:
Отражалось большое небо в большой луже.
А если бы лужа была маленькой?
Небо все равно было бы большим.
На этом, пожалуй, можно и закончить - следующее мое изыскание в области русской хайкологии появится, вероятно, еще через год. Однако под конец было бы интересно еще немного пофантазировать: что же может за этот год произойти в русских хайку и в литературе вообще? Да и не только за год - вот кое-кто уже собирает прогнозы на 21 век. Что ж, попробую и я вставить свою шпильку в эту занимательную футурологию.
Двадцатый век часто характеризуют как век распада всех крупных культурных систем. Нам в наследство не осталось ни одного целостного художественного мира - лишь разноцветные осколки красивых и сильных, но уже не живых эстетик, религий и литератур. Процесс фрагментации, по-видимому, еще не завершился - так что малые и супер-малые литературные формы будут популярны еще долго, и среди них поэзия хайку, скорее всего, займет одно из лидирующих мест (кстати, в США уже прокатились две или три сильные волны популярности этого жанра).
Однако очевидно, что вслед за дроблением должен прийти новый синтез. Начало этих процессов объединения мы наблюдаем уже сейчас, и можно даже предсказать два основных направления, по которым будут строится новые эстетические системы. Первое - это создание чисто вымышленных, нереальных "реальностей", которые, однако, будут иметь ощутимое влияние на нашу жизнь (основа этого движения - поп-арт и его наиболее стимулированный "креатор", реклама).
Второе направление, которое я бы назвала "супер-реализмом", будет связано с возвращением к более естественной жизни в гармонии с природой, следствием чего станет возвращение к переосмысленным формам архаичной, даже первобытной эстетики (на более серьезном уровне, чем туристские песни и "деревенские" новеллы). На этом втором пути и могут пригодиться кирпичики-хайку, которые, подобно живописи (и вместе с ней) станут фундаментом международного образного языка. Цитируя редактора "Лягушатника", - "гибкого и общего языка, вроде того, о котором мечтал Хлебников и на котором играл Магистр Игры в Бисер. Кстати, интересно, что и Хлебников, и Гессе - оба с восторгом глядели на древний Восток, этот вечный пример цельного и гармоничного восприятия мироздания.".
Но как именно это будет, да и будет ли именно так - никому не известно:
В каждой пачке жареных фисташек
всегда одна или две
нерасщепленные
Amities, :)
Царевна-Л.,
специально для "Лягушатника"