ПОЭЗИЯ ТАНКА
- за 1000 лет до импрессионизма и феминизма
Немножко истории
Танка и хайку: лирика против объективности
Игра слов
"Следуя кисти"
Немножко истории
Признаться, я не очень люблю длинные исторические справки, и читая книги, обычно пропускаю предисловия. Но в данном случае я все-таки прибегну к исторической последовательности изложения - просто чтобы было на что навешать те танка, которые мне особенно нравятся :) Танка означает "короткая песня", состоит (в классическом виде) из 5+7+5+7+7 слогов, и происходит от того, что у нас назвали бы "народными песнями" ("ута"). Кроме танка, существовали более длинные "нагаута" ("длиннная песня"), "сендоута" ("песня гребцов") и еще кое-что. Однако танка со временем оказалась более популярной и вытеснила почти все другие формы. Первый ее расцвет приходится на эпоху Нара (VIII в.) и отражен в антологии "Манъесю" (переводится примерно также, как "Leaves of Grass" Уитмена). Танка этой книги богаты народными традициями и в основном свободны от влияния китайского буддизма - он появится в более поздних стихах. Вот два примера из этой антологии в переводе А. Глускиной: 3617 Когда услышал голоса цикад, Средь грохота и шума водопада, Бегущего со скал, Я в этот миг С тоской подумал об оставленной столице! Оиси Миномаро 3871 У ворот моих На деревьях вяза спелые плоды, Сотни птиц их щиплют, прилетев, Тысячи собрались разных птиц, - А тебя, любимый, нет и нет... Неизв. автор Следующий расцвет - эпоха Хэйан (IX-XII в.). Танка этого периода - изящные произведения знатных вельмож, совершенные по форме "любовные послания" и "диалоги", яркие зарисовки и шифрованные игрой слов насмешки - собраны в антологиях "Кокинсю" и "Синкокинсю" (конечно, не только в них - количество антологий огромно; эти две просто считаются классикой). томится душа моя - лилия, что почти оторвалась от корней, и легко уплывет - только б нашелся поток, чтобы увлечь цветок! Оно-но Комаци светлая ночь - в ярком сияньи луны слива цветет, и опадают цветы вместе со снегом Фудзивара-но Кинто встретила, гуляя... но пока гадала, он или не он? - скрылся в облаках полуночный месяц Мурасаки-сикибу В отличие от танка Нарского периода, в стихотворениях эпохи Хэйан уже видно влияние китайской культуры и философии. В странном и несколько парадоксальном слиянии живописных традиций японского язычества-синто и буддизма (с его "бренностью всего сущего") рождается эстетический принцип "моно-но аварэ" - грустное "очарование вещей". Даже живший на исходе Хэйана поэт Сайге, которого звали "Святым", демонстрировал настроения очень неортодоксального буддиста: если уж умирать - то в месяце "новых одежд", под вишенным цветом, когда сияет полная луна! Сайге В дальнейшем буддийский элемент в культуре чувствуется сильнее, и новый эстетический принцип "югэн" ("темное, таинственное, сокровенное") задает основное настроение в танка. Эта мрачноватая красота "конца прекрасной эпохи" прослеживается уже в "Синкокинсю": Ветер осенний гонит облака в вышине. Сквозь летучие клочья Так ярок, так чист прольется Ослепительный лунный луч. Саке-но Тайфу Акисукэ (пер. В. Сановича) В следующие за Хэйаном века междоусобных войн искусство танка деградирует, превращаясь в мрачные буддийско-самурайские песни на тему скорой смерти. Так продолжается вплоть до XIX века, когда культура вновь расцветает - однако тема войны и смерти уже прочно укоренилась в этом жанре, которым когда-то пользовались исключительно для любовных посланий: грустно смотреть, как улыбается мальчик, прощаясь с отцом, который уходит туда, откуда не возвращаются Фузии Таканао В конце XIX-начале XX в. появляется ряд поэтов, возрождающих искусство танка. Один из них - Масаока Сики, взявший за эталон простоту и образность антологии "Манъесю" (однако говорят, что вначале он относился к танка как к "большим хайку", делая упор не на лирику, а на объективность описаний) - наконец-то счастливый я взобрался на Фудзи и когда задрожали колени на самой вершине проснулся Сики В другом направлении работал Исикава Такубоку - он, наоборот, расшатал как классическую форму танка, так и круг классических тем. У него, в часности, довольно много революционных стихов - которые я тут приводить не буду, а приведу нечто поспокойнее: На песчаном белом берегу Островка В восточном океане Я, не отирая влажных глаз, с маленьким играю крабом. Такубоку (пер. В.Марковой) Что касается современных танка - я, честно говоря, не знаю всего набора имеющихся сейчас направлений, которые порождены как продолжением традиций классики, так и влиянием западной культуры. Могу лишь сказать, что не так давно большой шум своими "Именинами салата" произвела молодая поэтесса Тавара Мати, в чьих стихах отголоски настроений древних танка причудливо перемешиваются с современными вещами вроде хитового "Отеля Калифорния" и консервированного зеленого горошка: "Объедение!" воскликнул ты, и отныне шестое июля - День рожденья салата. В зеленом свитере - точно в объятьях твоих утопаю: зима на носу. Тавара Мати (пер. Д. Коваленина)Танка и хайку: лирика против объективности
Часто говорят, что хайку объективно, в то время как танка показывает прежде всего личные чувства автора - хотя и использует для этого образы природы. Обычно танка достаточно четко делится паузой на две части - первые три строки и последние две, либо две первые и три последние. Одна половинка - "картинка из природы", другая - "чувство" (хотя это лишь один общий тип танка): град колотит по листьям бамбука... и холод... думаю, как трудно засыпать одной Ума-но-Найси "Природная часть" древних танка похожа на хайку и часто начинается со "слова-изголовья" (макура-котоба) - это своего рода стандартный зачин к стихотворению на определенную тему. Например, фраза "как ягоды тута" была известным эпитетом к слову "черный". "Осеннее поле" предполагало стихотворение о рисовых колосьях. Традиционный (а значит - всем известный) зачин сразу создавал определенное настроение. А может быть, и больше, чем настроение - ведь согласно верованиям синто, с каждым местом или явлением связан свой дух. Называя место или явление, человек как бы вызывает и духа: На осеннем поле гнутся колосья риса, в одну сторону гнутся. К тебе лишь вся моя дума, а ты ко мне безучастен. (из "Манъесю") Однако танка не стоит воспринимать как дописанную объяснением хайку! Если образ хайку и так ясен - никто не будет дописывать его ненужным сравнением. Искусство танка - это скорее искусство свежего сопоставления, неожиданного поворота событий или мыслей: тот, кого я жду - может, он придет сейчас? но тогда, увы! - он потопчет этот белый снег в моем саду... Идзуми В отличие от "чистых образов" хайку, поэзия танка использует сравнения, аллегории, игру слов, рассуждения - длинную нитку совью из звуков моих рыданий, и нанижу на нее жемчуг моих слез Исе Танка часто связывает события, случающиеся в разных местах и в разное время (в то время как хайку обычно ловит "суть момента") - то ближе, то дальше жалобный стон чаек с берега моря - так узнаю, когда прилив, когда отлив Ота Докан Но мне лично больше всего нравятся те танка, где все происходит реально и одновременно, и сополагаемые элементы не "притягиваются за уши", а ненавязчиво появляются в одной сцене, вроде случайного совпадения - что за хулиган первый ветер осени - дует, где захочет! даже распахнул подол платья моей любимой! Неизв. автор осенний ветер с моря рассеивает утренний туман, но оставляет дымку вокруг разбросанных по побережью рыбачьих хижин... Хоин-Садатамэ звук флейты донес издалека вечерний ветер - качнулась плакучая ива у входа в винную лавку Еса-но-ТэкканИгра слов
Иногда танка строится на игре слов. Самый простой случай - "вертящееся слово". Это слово, которое может иметь два разных значения. Оно ставится где-то в середине стихотворения, где и происходит "поворот": при чтении первой половины танка кажется, что слово выступает в первом значении, однако в "дописке" оно как бы поворачивается другой стороной и приоткрывает другой смысл. Иногда этот трюк усиливается эффектом синтаксической неопределенности: неясно, где заканчивается одно предложение и начинается другое, вот так примерно - если есть семечко вырастает сосна на скалах бесплодных попыток встретиться не прекратим если верим в нашу любовь Неизв. автор В более сложных случаях игра строится на омонимах - одинаково звучащих словах, имеющих разное значение. Вроде блоковского "истина в вине" - там вино или вина? Или вот еще, такое типичное объявление: "продаются крылья от старого москвича" - угадайте, от чего или от кого крылья? Так в танка обыгрываются "расшифрованные" названия мест (Осака - "Застава Встреч"), растений ("мацу" - означает "сосна" или "ждать") или животных (слова "цикады" и "весь день" звучат одинаково) - Весь день! Весь день! Слышу я перекличку. Как надсадно кричат. Кого вы ждете, цикады, весь день у Заставы Встреч? Митицуна-но хаха (пер. В. Сановича) Бывает, что на основе омонимической метафоры (какэ-котоба) получаются целые "двузначные" танка, которые можно прочесть двумя способами - к сожалению, они не переводятся также красиво. Ниже приведен диалог жен-соперниц из "Дневника эфемерной жизни" в переводе В. Горегляда (в других переводах это "Дневник летучей паутинки" или "Дневник поденки"): "Пока мы ожидали процессию, от нечего делать я написала и послала ей половину стихотворения, прикрепив его к побегу мальвы, связанному с плодом апельсина: Хоть слышу я, что это мальва, С другой же стороны Я вижу апельсин. (Хоть слышу я о нашей встрече, С другой же стороны Все ж лучше подождать.) Прошло довольно много времени, покуда от нее принесли заключительную часть к этому стихотворению: Как Вы горюете, Я вижу лишь теперь. (Я горечь желтого плода Теперь лишь только вижу.)" Вообще в переводах танка без разъяснения общего культурного контекста многое пропадает - ведь даже если в стихотворении не использовалась явная игра слов, все равно упоминание сосны ассоциировалось у японца времен Хэйана с "ожиданием" вследствие того, что эта игра слов уже стала классической. Это, видимо, было одной из причин появления хайку - еще более сжатой формы, где "вторые половинки" сравнений и метафор просто опускались."Следуя кисти"
"Следуя кисти" - это вообще-то название особого литературного стиля в японской литературе (поэтические заметки "обо всем подряд"). Но здесь я хочу использовать сравнение с живописью, которое, возможно, будет нагляднее, и немного рассказать о том, в чем особенность самого процесса написания танка. Существует особый жанр рисования тушью - суми-е - который пришел в Японию из Китая. Он очень отличается от классических западных школ рисования. Для западного рисунка характерны такие явления, как создание эскизов и набросков, тщательное продумывание композиции, перспективы, светотени и сочетания цветов, прорисовывание множества деталей в течение длительного времени. Художник, рисующий китайской тушью, ничего (или почти ничего) такого не делает. Вместо этого он длительное время растирает палочку туши, наблюдая ее (туши) растекание по каменной поверхности чернильницы, и стараясь отрешиться от всех мыслей. Когда тушь, и с нею сознание, готовы, художник садится перед чистым белым листом - и в несколько мазков, буквально на одном дыхании выполняет рисунок. Считается, что даже мимолетная пауза-размышление уже является признаком того, что дальше рисовать не стоит. Примерно такое же различие можно наблюдать, сравнивая западную поэзию и поэзию танка (хайку). Сложные языковые трюки нечасто используются в танка, а в хайку еще реже. Сами по себе эти короткие формы очень просты, и овладеть ими - формально - может даже ребенок (чего не скажешь, например, о западном сонете). Но конечно, когда говорят о СПОНТАННОСТИ и ПРОСТОТЕ этих стихов, это не означает простоту передаваемых ими ощущений, за которыми нередко стоит серьезный процесс "растирания туши", "вчувствования" в предмет, если не сказать - особый образ всей жизни. Любопытно вспомнить и наших: "Минута - и стихи свободно потекут...". Вот еще несколько интересных фактов, демонстрирующих подход "следуя кисти". Как говорится, знаете ли вы, что... ...танка не писали так, как скажем, писал свои стихи Блок (за столом с аккуратной пачкой заранее заготовленной бумаги). Танка часто слагались и тут же произносились (или пелись) "по случаю" или "в ответ". Даже автор замечательных "Записок у изголовья" Сей-Сенагон так описывает причину, побудившую ее написать эту "книгу замет обо всем": "Мне подарили пачку хорошей бумаги...". Возможно, тут есть и ирония, но книга действительно написана очень спонтанно и обо всем, что впечатляет, без особого сюжета или морали. ...в Японии редко издавались сборники отдельных поэтов - гораздо популярнее были антологии, где танка великих императоров оказывались рядом с танками бедных монахов или даже с безымянными стихами. Этим как бы ограничивались возможности профессионального штампования стихов, поскольку каждая танка - это яркое чувство-впечатление, которое нужно прежде всего пережить, а не просто выдумать. То же подчеркивал и мастер хайку Басе, сказавший: "Тот, кто написал пару хороших стихов - настоящий поэт; тот, кто написал десяток хороших стихов - великий мастер". Заметьте, что он имел в виду десяток хайку, а не десяток "Онегиных". ...среди авторов танка - огромное количество женщин. Их вообще много в японской литературе: два классических шедевра "Повесть о Гендзи" и "Записки у изголовья" написаны женщинами (попробуйте вспомнить для примера хотя бы одну женщину-прозаика, которая бы считалась классиком русской литературы - я думаю, вы и поэтесс-то вспомните не более пяти). Частично такое обилие женщин в японской литературе объясняется тем, что даже во время расцвета этой литературы (Хэйан) "настоящими", или "мужскими" стихами еще считались китайские стихи, в то время как японским слоговым письмом писали в основном женщины. Но если вспомнить, что и в современной японской поэзии есть Тавара Мати... Все-таки возможно, что в таком жанре, как лирическая поэзия танка, женская чувствительность и способность к импровизации побеждают над мужской рассудительностью. Да и только ли в Японии? Просто скромные мы - не орем, как мужчины, на стадионах, а тихонько сидим на какой-нибудь станции питерского метро, и пишем в блокнот что-нибудь такое, без особых претензий: маленькая! - только на эскалаторе, став на ступеньку выше, наконец дотянусь до твоих губ Amities, :) Царевна-Л., специально для "Лягушатника"