п о
с л е д а м
ц а р е в н ы -
л я г у ш к и
Умом российским не понять?
(размышление о странной судьбе поэзии хайку в России)
Если серьезно задаться вопросом: "какие поэтические формы можно
назвать исконно русскими, а какие - заимствованными", ответ
придется искать довольно долго. Многие виды стиха, как например
сонет, пришли к нам с Запада - но уже существует такое количество
сонетов русских, что и считать эту форму чужой как-то неловко. Из
всех "пришельцев" такого рода поэзия хайку является, похоже,
самой загадочной для русского человека. С одной стороны - почти
каждый читающий стихи человек встречался с японскими
трехстишиями. С другой - мало кто может как-то существенно
охарактеризовать этот тип поэзии; разве что вспомнит, что там
действительно должно быть три строки (а должно ли?), какое-то
точное число слогов (какое?); а по содержанию - "что-то
глубокомысленное и о природе" (типа "травка зеленеет, солнышко
блестит", да?)
Есть, конечно, специалисты - но уж очень узок круг этих людей, и
со всеми своими филологическими терминами страшно далеки они от
народа. Популярных же публикаций на эту тему очень мало. Вот и
приходится нашему читателю ограничиваться предисловиями к редким
изданиям хайку в переводе - да и переводы, как я недавно
заметила, все одни и те же, только обложки книг да годы издания -
разные...
Не раз слышала я и такое мнение: "Не наше это, не русское." Увы,
но в большинстве таких случаев снобизм замешан на невежестве.
Человек, не знающий, что именно "это", вряд ли может об "этом"
судить. А то, что у нас "этого" не знают, совершенно очевидно.
Вот хотя бы такой пример. Одни называют японские трехстишия
"хокку", другие - "хайку". Я еще не встречала ни одного русского
человека, который бы знал различие между этими двумя терминами.
Между тем различие есть, и термин "хайку", хотя он менее
распространен у нас в силу неизвестных причин, является более
подходящим.
Или вот еще. Всем известен такой вариант перевода стихотворения
Иссы:
Тихо-тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи
Вверх, до самых высот!
На этом "склоне" выросло целое поколение русской интеллигенции.
Кто только не цитировал эти "самые высоты": Стругацкие, Веллер...
Недавно я даже видела - спектакль сделали, "До самых высот"
называется. Между тем, в оригинале стихотворения никаких высот
вообще нет! Подстрочник звучит примерно так:
О улитка,
по склону Фудзи взбирайся
потихоньку
Совсем ведь другое настроение, верно? Нет, я вовсе не хочу
критиковать перевод Веры Марковой - мне только не нравится его
"единственность" в нашей литературе. Для понимания такого
короткого стихотворения, да еще переведенного с японского, одной
интерпретации явно недостаточно! Нужно иметь хотя бы пару
различных вариантов, чтобы приблизиться к пониманию *самого*
поэта (например, Басе), а не только того Басе, каким видел его
один переводчик. Был ли он возвышенно-сюсюкающим печальником,
любившим все "одинокое", как в переводе Марковой? -
Со мной под одной кровлей
две девушки... Ветки хаги в цвету
и одинокий месяц.
Или его стихи были пропитаны самоиронией художника, не боявшегося
никаких сопоставлений, как в следующем альтернативном переводе? -
отдыхаю в ночлежке,
в той же, где спят проститутки -
луна над цветами хаги
И оказывается, я не одинока в своей любви к "множественности
переводов". Недавно мне попалась книжечка "One Hundred Frogs" -
там сто (!!!) различных переводов одной знаменитой хайку Басе на
английский. У нас же можно всю жизнь прожить и не знать ничего,
кроме "сто первого" перевода Брюсова, в котором вместо одной
тихой лягушки Басе почему-то возникло целое полчище (может, в
России они быстрее размножаются?):
О дремотный пруд!
Прыгают лягушки вглубь,
Слышен всплеск воды...
Если же говорить о попытках писать хайку - их у нас делалось
удивительно мало (удивительно мало по сравнению с количеством
образованных людей, знающих этот вид поэзии). Возможно,
действительно сказывалась некоторая несовместимость - и по форме
(чистая силлабика не могла соперничать с привычно-монотонными
"розами-морозами"), и по содержанию (простой "неразжеванный"
образ хайку прочувствовать куда сложнее, чем набор сверкающих
эпитетов на пару страниц). Тем не менее попытки делались. Одни,
как Гумилев, оценили возможность передачи невыразимого настроения
в маленькой "жизненной" зарисовке - "хокке" (которую Евтушенко в
своей американской антологии русской поэзии почему-то назвал
"танкой" - может, он имел ввиду "наезд", да не знал, как это
по-английски?):
Вот девушка с газельими глазами
выходит замуж за американца...
Зачем Колумб Америку открыл?!
Н. Гумилев, 1917
Другие, не вдаваясь в образность, считали слоги, получая
необходимые "семнадцать мгновений", что (как им казалось) и
определяет хайку:
Ли! Знаешь? Месяц -
Янтарный кубок... Я хо-
чу пить из него!
О. Черемшанова, 1925
Однако все это были одиночные эксперименты-подражания, к которым
и сами авторы, похоже, не относились серьезно. Вообще все стихи
такого рода у нас, как правило, относили к верлибру, причем само
слово "верлибр" и сейчас часто употребляется русскими
литераторами как ругательство. Но если не закомплексовываться на
классическом стихосложении и порыться в сборниках этих самых
"верлибров", можно найти настоящие хайку:
Твоя голова на подушке
на снегу замерзшая птица
Я иду за водой
и о дно моего ведра
головами бьются ромашки
В. Бурич
Маленькое перышко
спускается с неба.
А птицы не видно.
А. Метс
Чем ближе к потолку,
тем больше в паутине
запутывается взгляд.
В. Ансерова
Никак не сотру со стекол
Дождь заоконный
И собственное лицо...
Д. Пэн
На столе - разноцветные ручки,
а я, чуть не плача, ищу
огрызок простого карандаша...
Р. Хе
Но даже и эти трехстишия-верлибры редко связывались с хайку,
будучи скорее "случайно похожими" на них, чем написанными
"специально под японцев". Единственным примером "комплексного и
группового подхода" к японской поэзии (в смысле создания ряда
шедевров на русском) явилась поэзия "Митьков" и "сочувствующих".
В лучших их произведениях этого жанра воплотились именно те
качества, которые свойственны хайку - скрытая за простотой и
иронией глубина понимания мира, выраженная через образы
человеческого быта и окружающей среды:
Ночь скрыла все.
Прибой шипит во тьме.
Максим, дрожа, на кухне воду пьет.
В. Шинкарев
Пляж давно опустел,
дождь идет проливной.
Лежат отпечатки тел,
заполненные водой.
О. Григорьев
вот и снова апрель!
жены ближних
и первые мухи
М. Сапего
Вот с чем, собственно, мы и дошли до нашего времени. Сейчас
интерес к хайку стал расти, и авторов, пробующих писать в этом
жанре, становится все больше (Может быть, в связи с окончанием
холодной войны и открытием границ? Хлынуло всякое, как
говорится...) Однако понимание хайку все еще держится у наших
поэтов на каком-то поверхностном уровне: в трехстрочный формат
запихивают что угодно, от анекдотов до глубокомысленных афоризмов
- и называют это, конечно же, "хокку". Недавно я зашла в "Борей"
(подвальчик на Литейном) и откопала там несколько книжек-малышек
с такими вот "русскими трехстишиями". Причем можно даже выделить
два "исконно русских" направления этой поэзии. Одно -
трехстишия-пародии, стеб "a la митьки" - это направление хорошо
представлено книжкой "Разрозненные Хэ" Михаила Сапего (см. выше).
Стеб довольно тонкий, но... все-таки слишком много ерничания,
черновато как-то... Другое направление - это другая крайность: из
хайку делают что-то заумно-многозначительно-печальное, как в
книжке Геннадия Устюгова "Улитка на берегу" (я сразу представила
себе эту улитку - маленькая, с зелеными лапками, любит в пруду
плескаться). Хотя и в этой книжке можно найти кое-что прямо-таки
японское:
Я думал, луна освещает дорогу.
Я ошибся - это фонарь.
Вот наверное и все, что я хотела сказать о русских хайку; кроме,
пожалуй, еще одной мелочи - хайку в Интернете. Возросший интерес
к этой поэзии в англоязычных компьютерных сетях уже имеет вид
"бума". В этой связи я приветствую появление в русской сети Леши
Андреева - он уже раскидал множество своих английских трехстиший
по хайку-страницам разных стран (включая бразильскую и
норвежскую), а теперь вот наконец-то начал писать на родном языке
- например, в "Zhurnal.Ru":
первый снег -
возвращаясь домой, рисую
волны на крышах машин
Хочется надеяться, что "Лягушатник" сыграет солидную роль в
развитии русских хайку, и что "мы им всем еще покажем!". Но не
буду загадывать лишнего, чтоб не сглазить новорожденного. Хотя,
как вы знаете, все Новое - это... Поэтому закончу я свою статью
словами старой японской песни, как нельзя лучше выражающей всю
философию хайку:
Призрачно все в этом мире бушующем,
есть только миг - за него и держись.
Amities, :)
Царевна-Л.,
специально для "Лягушатника"